В 17 столетии начинает формироваться социальность нового типа, коллективная плоть европейского города, состоящая из архитектуры, людей и их взаимодействий, и совершенно не случайно то, что именно в этом веке, в революционной голландской живописи появляются полотна Хендрика Аверкампа, изображающие панорамы города и его жителей, предающихся зимним увеселениям. Оптика голландской живописи понадобилась Янине Болдыревой для того, чтобы продемонстрировать образы глубокого кризиса социальных моделей, заложенных в самом начале Нового Времени.

Оптимизм и здоровье уступили место сомнению и болезни (изображение закрытого стационара для заразных больных, с его непривычным визуальным ритмом коек, стоящих в отдалении друг от друга — зримый символ новой социальной дистанции — один из самых сильных и шокирующих). Азарт развлекающихся свободных буржуа Аверкампа, каждый из которых обладал своим неповторимым характером, в мире Янины обратился в коллективную инсценировку абсурдистской пьесы, сыгранной безликими статистами. То, что можно бесконечно приближать и разглядывать исчезает, уступая место условным, почти пиктографическим, силуэтам. Субтильные фигурки, подхваченные хаотическим броуновским движением, то оказываются в декорациях Платоновского «Котлована», то водят хороводы вокруг разрушающегося «Хрустального Дворца» (еще один образ технократического оптимизма), то отдыхают на пустыре гигантского коллективного пикника (еще одна тема, на этот раз — «французская»). Один из самых сильных листов изображает массовую «зарядку» — образ давно ушедшего санаторного досуга исчезнувшей страны — СССР. Фантомная боль утраченного советского коммунального быта особенно остро чувствуется в ключевом листе, изображающем вариацию на тему Vanitas — рисунке с пустым столом, сохраняющим остатки яств некоей «вечери»/«свадьбы»/«заседания», который дублируется реальным столом и предметной инсталляцией на нем.

На тему возможных ассоциаций мы предлагаем поразмышлять зрителям самостоятельно. Приметы последнего времени — лозунги, включенные, подобно свечам, смартфоны, флаги и шарики — всего лишь взаимозаменяемый реквизит, как в полупозабытом «Фундаментальном лексиконе» Брускина, который, как в некоем пародийном Ноевом ковчеге, собирал образы уходящей натуры 80-х. Тени коллективного бессознательного, выведенные Яниной на сцену некоего черно-белого паноптикума — образы былой и нынешней несвободы. Хороводы этого элизиума обезличенных теней, могут кружиться вечно, без намека на какие бы то ни было перемены, но созерцающий взгляд художника, уединенный и отрешенный – жив и свободен во все времена, и именно этой свободе мы можем приобщиться вопреки всем обстоятельствам текущей жизни, а, может быть, и благодаря им.

Янина Болдырева о выставке: Рисунки для этого проекта начались как реакция на локдаун и вообще на политическую атмосферу в России последнего времени. Это и бесконечные разговоры, на фоне отсутствия реальных действий, и невозможность или непонимание того, как влиять на события. Это и страх будущего, и разобщённость, и одновременно всеобщий характер этой атомизированности и оторванности друг от друга. Мы все вдруг стали немного наблюдателями.

При этом карантин принёс немало и позитивных моментов. Мы посмотрели на многие вещи по-другому, нашли новые, а так же хорошо забытые старые социальные практики, стали решать проблемы, которые раньше игнорировали. Мой проект о том, как всё это переплетено и взаимосвязано, и ещё о том, что в принципе, всё это не только повод для грусти, но ещё и иронии, и какой-то...не знаю, отрешённости, что ли? Вдруг стало важным, что можно просто быть. И этого уже достаточно, потому что это главное...