Участники:

Ирина Бутковская
Аня Болсуновская
Настя Хорошо
Дарья Михайленко
Анна Волкова
Михаил Паршиков
Аксинья Сарычева
Игорь Смольков
Егор Слушкин
Надя Максина
Митя Главанаков
Александр Пащенко
Сергей Васильев
Виталий Шатовкин
Вероника Сарычева
Тимур Курманаев
Александр Верёвкин
Антон Метельков
Владислав Игнатенко
Катя Атаманова
Алена Исаханян
Дарья Шалунова
Илья Дик

родина ждёт + глаз да глаз

в интересные времена законы и правила всегда прогибаются и дают трещины
родина мать зовёт даже если тебе пока 12 лет и ты пока не умеешь разминировать
никто не разрешает, но это необходимо

во времена студнеобразной
гибридной войны
родина скорее просто ждёт
чем зовёт
но по глазам видно
что ожидание не пассивно
и не менее интенсивно
чем зов

Владислав Игнатенко (Томск) о теме выставки:
Право художника — это право, будучи спрошенным, сказать «Я художник» и при этом право действовать в мире, занимая позицию художника. О праве быть художником говорится как о чём-то, что выдаётся как медицинская справка: обычно кем-то другим, заведомо сведущим, в реакции на предъявление симптома. И выдача себе права быть художником в таком раскладе работает как выдача себе справки: здесь происходит подлог, и к субъекту его совершающему сразу возникает ряд вопросов, главный из которых даже не «какое право ты имеешь давать себе право», но «зачем ты его себе даёшь». Иными словами, «не делаешь ли ты это исключительно ради доступа к рецептурным препаратам?»

И тогда последовательным будет вместо: «как ты поняла, что ты в[ ]праве рисовать» — спросить «как ты понял, что ты в[ ]праве совершить подлог?» То есть, «как ты поняла, что готова запустить игру обмана-выпадения из логики порядка видимости приёма-выдачи, в котором находился раньше?».

Тогда художник — это фигура нечистой совести, агент под прикрытием, который прячет под плащом то, что кое-кто не преминул бы назвать »позор«. И, как полагается агенту под прикрытием, он существует в околопаранойяльном режиме, расщеплённый между правдой своего не-художничества и обманом своего художничества, но расщеплённый негативно: совершённый обман больше не позволяет вернуться туда-откуда-пришёл тем-кем-ушёл, а щекотливая, даже пикантная, и одновременно склизкая правда не позволяет быть-там, где ты-есть. Но в таком положении у художника должно быть место, где он всё-таки может ненадолго спрятаться и выдохнуть (иначе он бы уже сошёл с ума). Где оно?

Александр Пащенко:
Освобождение моторики. Напряженность мышц в отсутствие страха. Координация пространства линейного и сетевого, со-бытие. Художественное как освобожденность моторики есть расширение границ до выхода-за-маршрут, некая темная грамматика, хаотичная, но неизбежно связанная с грамматикой универсальной. Торжество случая. Качели неуловимой закономерности-вне-аксиоматичности.

Борьба со страхом рождает право [собственного] языка, модус поиска. Отказ ото лжи делает возможным [собственный] текст, движение. Изгнание лени открывает доступ к [собственной] карте, к библиотеке маршрутов.

Искусство это проникновение в неопределимую, но определяющую среду, это тоже жрать живого сверчка.

Алёна Исаханян:
Чтобы стать художницей, нужно соответствовать правилам? Или, становясь художницей, ты сама задаешь правила? Ты всегда будешь в этом круге, меж двух огней, вопрос в другом — как туда попасть? Как вообще возможно провозгласить себя художницей?